Памяти К. Т. У., бывшего кавалериста
королевской конной гвардии.
Казнен в тюрьме Его величества,
Рэдинг, Беркшир, 7 июля 1896 года
Глава 1
Не в краопятьтом был Он в этот час
Он кровью залит был,
Да, краопятьтой кровью и вином
Он руки обагрил,
Когда любимую свою
В постели Он убил.
В тюремной куртке через двор
Прошел Он в 1-ый раз,
Легко ступая по камням,
Шагал Он посреди нас,
Но никогда я не встречал
Таких тоскливых глаз.
Нет, не смотрел никто из нас
С таковой тоской в глазах
На лоскуток голубизны
В тюремных небесах,
Где проплывают облака
На легких парусах.
В немом строю погибших душ
Мы шли друг другу вслед,
И дразумал Я - что сделал Он,
Виновен илнет?
"Его повесят поутру",-
Шепнул мне мой сосед.
О Боже! Стены, задрожав,
Обрушились вокруг,
И небо стиснуло мне лоб,
Как рагоренный круг,
Моя погибшая душа
Себя забыла вдруг.
Так ах таковой гнетущий кошмар
Толкал Его вперед,
Вот почему Он так смотрел
На бледноватый небосвод:
Убил возлюбленную Он
И сам сейчас умрет!
Ведь каждый, кто на свете жил,
Любимых убивал,
Один - жестокостью, другой -
Отравокою похвал,
Коварным поцелуем - трус,
А смелый - наповал.
Один убил на склоне лет,
В расцвете сил - другой.
Кто властью золота душил,
Кто похотью слепой,
А милосердный понадавливалел:
Сразил практический рукой.
Кто очень преданно любил,
Кто быстро разлюбил,
Кто брал, кто продавал,
Кто лгал, кто слезы лил,
Но ведь не каждый принял погибель
За то, что он убил.
Не каждый вспрогуливается на помост
По лестнице крутой,
Захлебываясь под мешком
Предсмертной мрачноткой.
Чтоб, задыхаясь, заплясать
В петле над пустотой.
Не каждый отдан день и ночь
Тюремщикам во власть,
Чтоб ни забыться Он не мог,
Ни подескатьиться всласть;
Чтоб погибель добычу у тюрьмы
Не вздразумала украсть.
Не каждый видит в кошмарный час,
Когда в глазах тразуман,
Как впрогуливается темный комендант
И белосласковый капеллан,
Как глядит желтоватый лик Суда
В тюремный балаган.
Не каждый куртку застегнет,
Нелепо суетясь,
Пока отсчитывает доктор
Сердечный перепляс,
Пока, как дескатьот, бьют часы
Его опослядний час.
Не каждому сухим песком
Всю глотку обдерет,
Когда покажется палач
В перчатках у ворот
И, чтобы жажду Он забыл,
В ремни Его возьмет.
Не каждому, пока Он жив,
Прочздесь заупокой,
Чтоб лишь кошмар подговорил,
Что Он еще живой;
Не каждый, проходя двором,
О гроб споткнется свой.
Не каждый должен видеть высь,
Как в каменном кольце,
И непослушным языком
Молиться о конце,
Узнав Кайафы поцелуй
На стынущем лице.
Глава 2
И 6 недель Он ожидал,
Когда наступит час;
Легко ступая по камням,
Шагал Он посреди нас,
Но никогда я не встречал
Таких тоскливых глаз.
Нет, не смотрел никто из нас
С таковой тоской в глазах
На лоскуток голубизны
В тюремных небесах,
Где проплывают облака
На светлых парусах.
Он в кошмаре пальцев не ломал
И не плакал в тоске,
Безумных призрачных надежд
Не строил на песке,
Он просто слушал, как дрожит
Луч солнца на щеке.
Он рук в надежде не ломал
За каменной стеной,
Он просто пил открытм ртом
Неброский свет дневной,
Холодный свет опослядих дней
Он пил, как мед хмельной.
В немом строю погибших душ
Мы шли друг другу вслед,
И каждый как будто позабыл
Свой грех и свой ответ,
Мы знал лишь, что Его
Казнить должны чуток свет.
Как государствно слышать легкий шаг,
Летящий по камням,
Как государствно видеть скупой взгляд,
Скользящий к облаком,
И знать, что Он свой кошмарный долг
Уплатит палачам.
***
Из года в год сирень цветет
И вянет в свой черед,
Но виселица никогда
Плода не принесет,
И лишь когда живой умрет,
Созреет кошмарный плод.
Все 1-ый ряд занять желают,
И всех почет влечет,
Но кто б желал в тугой петле
Взойти на эшафот,
Чтоб из-под локтя палача
Взглянуть на небосвод?
В счастливый день, в счастливый час
Кружимся мы смеясь,
Поет гобой для нас с тобой,
И мир чарует глаз,
Но кто готов на смертный зов
В петле пуститься в пляс?
Нам каждый день казнил сердца
Тревогой ледяной:
В опослядний раз один из нас
Пропрогуливается путь земной,
Как знать, в каком аду пылать
Душе Его нездорвеевой.
***
Но вот в один великолепный момент не пришел
в тюремный двор мертвец,
И знали мы, что темный суд
Свершился нажеребцец,
Что сердечко брата не стучит
Среди живых сердец.
Мы встретились в позорный день,
А не в святую ночь,
Но в бурю гибнущим судам
Друг другу не помочь:
На миг столкнули волны нас
И разкидали прочь.
Мы оба изгнаны людьми
И брошены в тюрьму,
До нас обоих дела нет
И богу самому,
Поймал нас всех в ловушку грех,
Не выйти никому.
Глава 3
В тюрьме крепки в дверях замки
И стенки высоки.
За жизнью узников глядят
Холодные зрачки,
Чтоб Он не вздразумал избенажимама
Карающей руки.
Здесь каждый отдан день и ночь
Тюремщикам во власть,
Чтоб ни забыться Он не мог,
Ни подескатьиться всласть;
Чтоб погибель добычу у тюрьмы
Не вздразумала украсть.
Здесь смертной казни обряд
Правительство блюдет.
Здесь доктор говорит Ему, что погибель -
Естественный финал,
И два раза на день капеллан
О боге речь ведет.
Курил он трубку, пиво пил,
Выслушивал доктора,
Он стиснул кошмар в практический душе
И запер без ключа,
И говкричил, что даже рад
Увидеть палача.
Чему все-же Он рад, -
Никто спросить не мог:
Надевший маску на лицо
И на уста замок,
Тюремный охранник должен быть
Безнажине достаточностен и строг.
Но ежели б кто и зажелал,
Сочувствуя, придти,
Какие мог бы он слова
Для смертника найти,
Чтоб душу брата увести
С тернистого пути?
***
Бредет, шатаясь, через двор,
Дурацкий маскарад,
Тяжелых ног и бритых лбов
Изысканный парад, -
Нам всем дана судьба одна,
Нам всем дорога в ад.
Мы чистили сухим песком
Холодный сияние перил,
Мели полы, скребли столы
И драили настил,
Таскали камешки через двор
И падали без сил.
Трепали мы сухой канат
До крови на ногтях,
Орали мы весь день псалмы
С мочалками в руках,
Но в сердечко каждого из нас
Всегда таился кошмар.
И в кошмаре облетали дни,
Как листья в октябре,
Мы забывали, что Его
Повесят на заре,
Пока не увидали вдруг
Могилу во дворе.
Там крови ждал сухой асфальт,
Разинув желтоватый рот,
И каждый ком кричал о том,
Кто в этот час живет,
Переживет и эту ночь,
А на заре умрет.
И каждый шел, познав душой
Страданье, Смерть и Рок,
И каждый в номерном гробу
Был заперт на замок,
И, крадобучайся, пронес палач
Зловещий свой мешок.
***
В ту ночь во тьме по всей тюрьме
Бродил и абсурдил кошмар,
Терялся зов и гул шагов
На каменных полах,
И в окнах пятна бледноватых лиц
Маячили впотьмах.
Но, как будто путешественник у реки,
Уснул под утро Он,
И долго стражу восхищал
Его размеренный сон
В тот час, когда пришел палач
И жертвы ждет закон.
А к нам, мерзавцам и ворам,
Не припрогуливался покой.
А нас, рыдавших в 1-ый раз
И над чужой судьбой,
Сквозь ночь гнала чужая боль
Безнажине достаточностной рукой.
***
Тяжелым грузом грех чужой
Ложится на сердца,
И кем-то пролитая кровь
Жжет каплями свинца
И клинок вины, калеча сны,
Касается лица.
Скользила охрана вдоль дверей
И упрогуливалсяа прочь,
И, распростершись на полу,
Чтоб кошмар превозмочь,
Молились богу в 1-ый раз
Безбожники всю ночь.
Молились богу в 1-ый раз
Проклятые уста,
Могильным саваном в окне
Шуршала мрачнота,
И обжигала, как вино,
Раскаянья тщета.
Свет звезд потух, пропел пепотухал,
Но многочь не ушла;
Над головой во тьме ночной
Спрогуливалсяись духи зла,
Да кошмар, разевая пасть,
Смеялся из угла.
Минуя нас, они, клубясь,
Скользили по полу,
Цепляясь щсвалилсяьцами рук,
Струились по стеклу,
То в лунный круг вплывали вдруг,
То прятались во мглу.
Следили мы, как духи тьмы
Вились невдалеке:
В тягучем темпе сарабанд,
Кркошмарь на потолке,
Бесплотный хор чертил узор
Как ветер на песке.
Нас мрак не выручил от их гримас,
А день не припрогуливался.
Их стон, как похоронный звон
Под сводами бродил,
На зов их души мертвецов
Вставали из могил:
"О, мир богат! - они вопят,-
Да ноги в кандалах!
Разок-другой рискни игрой -
И жизнь в твоих руках!
Но погибель ждет тех, кто ставит грех
На карту второпях!"
Тем, кто закован в кандалы,
Чей мир и дом - тюрьма,
Толпой людей, а не теней
Полна казалась тьма.
О кровь Христова! Их возня
Сводила нас с разума.
Вились вокруг, сплетая круг
Бесплотных рук и глаз,
Жеманным шагом потаскух
Скользили, зло смеясь,
И на полу, склонясь в углу,
Молясь, дразнили нас.
Заплакал ветер на заре,
А ночь осталась здесь,
Зажав в тиски кудель тоски,
Сучила нить минут.
Мы в кошмаре ждали, что к утру
Свершится Страшный суд.
Рыдая, ветер пропрогуливался
Дозором над тюрьмой,
Пока развязку торопил
Бег времени слепой.
О, ветра стон! Доколе он
Приставлен к нам судьбой?
Но вот настиг сетки свет,
По стенам их гоня,
Вцепились прутья в потолок
Над койкой у меня:
О5 зажег жестокий бог
Над миром пламя дня.
***
К 6 успели подмести
И стихла в семь тюрьма,
Но в трепете могучих крыл
Еще таилась тьма:
То нас дыханьем ледяным
Касалась Смерть сама.
Не в саване явилась Смерть
На лунном скакуне -
Палач с мешком прошел тайком
В зловещей тишине:
Ему веревки и доски
Достаточно многостью.
***
Как тот, кто падая, абсурдет
По зыбким топям зла,
Мы шли, дескатьитвы позабыв,
Сквозь муки без числа.
И в сердечко каждого из нас
Надежда погибла.
Но правосудие, как Смерть,
Идет своим методом,
Для всех времен людской закон
С пощадой незнаком:
Всех - слабеньких, мощных - топчет он
Тяжелым сапогом.
Поток минут часы сомнут
На погибель и позор,
Восьмой удар как кошмарный дар,
Как смертный приговор:
Не избежит практический судьбы
Ни праведник, ни вор.
И оставалось лишь ждать,
Что знак нам будет дан,
Мы сдескатькли, как будто берега,
Одетые в тразуман,
Но в каждом сердечко глухо бил
Безумец в барабан.
***
Внезапно тишину прервал
Протяжный мерный бой,
И в тот же миг бесмощный вопль
Пронесся над тюрьмой,
Как заунывный стон болот,
Как прокаженных вой.
Порой фантазия в тюрьме
Рождает смертный кошмар:
Уже намыелена петля
У палача в руках,
И обрывает хриплый стон
Молитву на устах.
Мне так знаком предсмертный хрип,
На части рвущий рот,
Знаком у горла вставший ком,
Знаком кровавый пот:
Кто много жизней получил,
Тот много раз умрет.
Глава 4
Не служит мессы капеллан
В день казни никогда:
Его глаза полны тоски,
Душа полна стыда, -
Дай бог, чтоб из живых никто
Не заглянул туда.
Нас деньком дернадавливали взаперти,
Но вот пробил отбой,
Потом за дверью загремел
Ключами наш конвой,
И каждый выпрогуливался на свет,
Свой ад неся с собой.
Обычным строем через двор
Прошли мы в этот раз,
Стер загадокый кошмар краски с лиц,
Гоня по плитам нас,
И никогда я не встречал
Таких тоскливых глаз.
Нет, не смотрели мы вчера
С таковой тоской в глазах
На лоскуток голубизны
В тюремных небесах,
Где проплывают облака
На легких парусах.
Но практически всех низко гнул к земле
Позор грехов земных,-
Не присудил бы правый суд
Им жить посреди живых:
Пусть пролил он живую кровь,-
Кровь мертвецов на их!
Ведь тот кто два раза согрешит,
Тот мертвых воскресит.
Их раны вновь разбередит
И саван обагрит,
Напрасной кровью обагрит
Покой могильных плит.
***
Как мортышки на цепи,
Шагали мы гуськом,
Мы дескатьча шли за кругом круг
В наряде шутовском,
Сквозь дождик мы шли за кругом круг
В дескатьчанье нелюдском.
Сквозь дождик мы шли за кругом круг,
Мы дескатьча шли впотьмах,
А исступленник ветер зла
Ревел в пустых сердцах,
И там, куда нас Ужас гнал,
Вставал навстречу Страх.
Брели мы стадом через двор
Под взглядом папотухалов,
Слепили сияниеом галуны
Их новейших сюртуков,
Но известь на носках сапог
Кричала громче слов.
Был укрыт от глаз вчерашний ров
Асфальтовой корой,
Остался лишь след песка
И грязищи под стеной
Да клочья савана Его
Из извести сырой.
Покров из извести сырой
Теперь гкричит на Нем,
Лежит Он глубоко в земле,
Опутанный ремнем.
Лежит он, надавливалкий и нагой,
Спеленутый огнем.
Пылает известь под землей
И с телом сводит счет,-
Хрящи и кости гложет деньком,
А ночкой мясо жрет,
Но сердечко жжет она все дни,
Все нглаза напросвет.
***
Три года там не расцвездесь
Ни травокы, ни цветочки,
Чтоб даже землю жгло клеймо
Позорной наготы
Перед лицом святых небес
И звездной чистоты.
Боятся люди, чтоб цветов
Не осквернил злодей,
Но божьей милостью земля
Богаче и щедрей,
Там розы б выросли алей,
А лилии белей.
На сердечко б лилии взошли,
А розы - на устах.
Что можем знать мы о Христе
И о его путях,
С тех пор как посох стал кустиком
У государствника в руках?
Ни бардовых роз, ни белосласковых роз
Не вывыращивать в тюрьме,-
Там лишь камешки посреди стен,
Как в траурной кайме,
Чтоб не могли мы позабыть
О тягостном ярме.
Но лепестки пунцовых роз
И слаского-белосласковых роз
В песок и грязь не свалятся
Росою незапятнанных слез,
Чтобы огласить, что принял погибель
За всех людей Христос.
***
Пусть камешки налегли на грудь,
Сошлись над головой,
Пусть не поднимется душа
Над известью сырой,
Чтобы оплакать свой позор
И приговор людской.
И все же Он нашел покой
И отдых неземной:
Не озарен могильный мрак
Ни солнцем, ни луной,-
Там Страх Его не поразит
Безумьем в час ночной.
***
Его повесили, как пса,
Как вешают собак,
Поспешно вынув из петли,
Раздели кое-как,
Спустили в яму без дескатьитв
И бросили во мрак.
Швырнули мухам голый труп,
Пока он не остыл,
Чтоб навалить позже на грудь
Пылающий настил,
Смеясь над вздувшимся лицом
В жгутах лиловых жил.
***
Над Ним в дескатьитве капеллан
Колен не преклонил;
Не стоит мессы и креста
Покой таких могил,
Хоть ради грешников Христос
На землю припрогуливался.
Ну что ж, Он перебежал предел,
Назначенный для всех,
И чаша скорби и тоски
Полна слезами тех,
Кто изгнан обществом людей,
Кто знал позор и грех.
Глава 5
Кто знает, прав илне прав
Земных Законов Свод,
Мы знали лишь, что в тюрьме
Кирпичный свод гнетет
И каждый день ползет, как год,
Как бесконечный год.
Мы знали лишь, что закон,
Написанный для всех,
Хранит мякину, а зерно
Роняет из прорех,
С тех пор как брата брат убил
И миром правит грех.
Мы знали - сложена тюрьма
Из кирпичей стыда,
Дворы и окна оплела
Решетка в два ряда,
Чтоб укрыть страданья и позор
От божьего суда.
За стенки прячется тюрьма
От Солнца и Луны.
Что ж, люди правы: их дела,
Как души их, черны,-
Нбесконечный Бог, ни Божий Сын
Их видеть не должны.
***
Мечты и свет прошедших лет
Убьет тюремный смрад;
Там для преступных, подлых дел
Он благостен стократ,
Где боль и мука у ворот
Как охранника стоят.
Одих тюрьма свела с разума,
В других убила стыд,
Там бьют детей, там ждут смертей,
Там справедливость спит,
Там человеческий закон
Слезами слабеньких сыт.
Там жизнь идет из года в год
В зловонных конурах,
Там Смерть ползет из всех щелей
И прячется в углах,
Там, не считая пожелай слепой,
Все останки в людских сердцах.
Там взвешенный до гра хлеб
Крошится, как песок,
Сглазатся слизью по губам
Гнилой воды глоток,
Там бродит Сон, не методен лечь
И проклдругая Рок.
Там Жажда с Голодом, рыча,
Грызутся, как будто псы,
Там камешки, поднятые деньком,
В многочные часы
Ложатся болью на сердца,
Как гири на весы.
Там сублеки в хоть какой душе
И в камере хоть какой,
Там режут жесть и шьют мешки
Свой ад неся с собой,
Там тишина иногда страшней,
Чем барабанный бой.
Глядит в глазок чужой зрачок,
Безнажине достаточностный, как плеть,
Там, позабытые людьми,
Должны мы околеть,
Там предначертано нам вечно жить,
Чтоб заживо истлеть.
***
Там одиночество сердца,
Как ржавчина, грызет,
Там плачут, стонут и дескатьчат,-
И так из года в год,
Но даже каменных сердец
Господь не оттолкнет.
Он разобьет в тюрьме сердца
Злодеев и воров.
И лепрозкричий опахнет,
Как от святых даров,
Неповткричимый запах
Невиданных цветов.
Как счастлив тот, кто смыл свой грех
Дождем горячих слез,
Разбитым сердечком искупил
И муки перенес,-
Ведь лишь к раненым сердцам
Напрогуливается путь Христос.
***
А мертвый, высунув язык,
В жгутах лиловых жил.
Все ждет того, кто светлый Рай
Разбойнику открыл,
Того, кто все грехи людей
Голгофой искупил.
Одетый в краопятьтое судья
Отмерил 20 дней,
Коротких дней, чтоб Он забыл
Безумный мир людей,
Чтоб смыл Он кровь не лишь с рук,
Но и с души практический.
Рука, поднявшая киннадавливал,
Теперь опять чиста,
Ведь лишь кровь отмоет кровь,
И лишь груз креста
Заменит Каина клеймо
На сласковый знак Христа.
Глава 6
Есть около Рэдинга тюрьма,
А в ней позорный ров,
Там труп, завернутый людьми
В горящий покров,
Не осеняет благодать
Заупокойных слов.
Пускай до Страшного суда
Лежит расслабленно Он,
Пусть не ворвется скорбный стон
В его опослядний сон,-
Убил возлюбленную Он,
И позжеу казнен.
Но каждый, кто на свете жил,
Любимых убивал,
Один - жестокостью, другой -
Отравокою похвал,
Трус - поцелуем, тот кто смел,-
кинжкраопятьтом наповал.
0