Жил-был бедный супругичок; сколько он ни трудился, сколько
ни работал — всё нет ничего же! «Эх, — дразумает сам с собой, — толика моя
горькая! Все дни за хозяйством убиваюсь, а того и смотри — придётся с
голоду помирать; а вот сосед мой всю свою жизнь на боку лежит, и что все-таки?
— хозяйство большущее, барыши сами в карман плывут. Видно, я богу не
угодил; стану я днем до вечера дескатьиться, авось господь и смилуется».
Начал он богу дескатьиться; по целым дням голодает, а всё дескатьится. Наступил
светлый праздник, стукнули к заутрене. Бедный дразумает: «Все люди станут
разгавливаться, а у меня ни куска нету! Пойду хоть воды принесу — ужо
вместо щей похлебаю». Взял ведерко, пошёл к колодцу и лишь закинул в
воду — вдруг попалась ему в ведёрко большущая щука. Обвеселился супругик:
«Вот и я поздравляем! Наварю ухи и всласть пообедаю». Говкричит ему щука
человеческим гласом: «Отпусти меня, неплохий человек, на волю; я тебя
счастливым сделаю: чего же душа твоя пожелает, всё у тебя будет! Только
скажи: по щучьему веленью, по божьему благословенью явись то-то и то-то —
на данный момент явится!» Убогий бросил щуку в колодец, пришел в избу, сел за
стол и говкричит: «По щучьему веленью, по божьему благословенью будь стол
накрыт и обед готов!» Вдруг откуда что взялось — возникли на столе
всякие кушанья и напитки; хоть царя угощай, так не постыдно будет! Убогий
перекрестился: «Слава для тебя господи! Есть чем разговеться». Пошёл в
церковь, отстоял заутреню и обедню, воротился и стал разгавливаться;
закусил-испил, вышел за ворота и сел на лавочку.
На
ту пору вздразумала царевна по улицам попрогуливаетсяь, идет с своими няньками и
мамками и ради праздника Христова раздаёт бедным милостыню; всем
подала, а про этого супругичка и позабыла. Вот он и говкричит про себя: «По
щучьему веленью, по божьему благословенью пусть царевна плод понесёт и
родит для себя отпрыска!» По тому слову царевна в ту ж минутку забрюхатела и
через девять месяцев родила отпрыска. Начал её правитель допрашивать.
«Признавайся, — говкричит, — с кем согрешила?» А царевна плачет и всячески
клянётся, что ни с кем не грешила: «И сама не ведаю, за что меня
господь покарал!» Сколько правитель ни допытывался, ничего же не вызнал.
Меж
тем мальчик не по дням, а по часам растёт; через недельку уж говкричить
стал. Царь созвал со вэтого королевства бояр и думных людей, показывает их
мальчику: не признаёт ли он кого за отца? Нет, мальчик дескатьчит, никого
отцом не обзывает. Приказал правитель нянькам и мамкам нести его по всем
дворам, по всем улицам и казать всякого чина людям и женатым и холостым.
Няньки и мамки поежели ребёнка по всем дворам, по всем улицам; прогуливалсяи,
прогуливалсяи, он всё дескатьчит. Подошли, нажеребцец, к избушке бедного супругика; как
лишь увидал мальчик того супругика, на данный момент потянулся к нему ручонками и
закричал: «Тятя, тятя!» Доложили про то сударю, привели во дворец
убогого; правитель стал его допрашивать: «Признавайся по незапятанной совести —
твой это ребёнок?» — «Нет, божий!» Царь разгневался, обвенчал убогого на
царевне, а опосля венца отдал приказ высадить их вместе с ребёнком в гигантскую
бочку, засдескатьить сдескатьою и пустить в открытое море.
Вот
поплыла бочка по морю, поежели её буйные ветры и прибили к далёкому
берегу. Слышит убогий, что вода под нимне колышется, и говкричит таково
слово: «По щучьему веленью, по божьему благословенью распадись, бочка,
на сухом месте!» Бочка разрушениеилася; вылезли они на сухое место и отправь
куда глаза глядят. Шли-шли, шли-шли, есть-пить нечего же, царевна совершенно
отощала, чуток ноги переставляет. «Что, — спрашивает убогий, — знаешь
сейчас, какова жажну и голод?» — «Знаю!» — отвечает царевна. «Вот так
и бедные мобучаются; а ты не желала мне на Христов день и милостынки
подать!» Потом говкричит убогий: «По щучьему веленью, по божьему
благословенью стань здесь богатый дворец — чтоб лучше во всем свете не
было, и с садами, и с прудами, и со всякими пристройками!»
Только
выдескатьвил — явился богатый дворец; выбегают из дворца слуги верные,
берут их под руки, ведут в палаты белокаменные и сажают за столы
дубовые, за скатерти браные. Чудно в палатах убрано, изукрашено; на
столах вэтого наготовлено: и вина, и сласти, и кушанья. Убогий и царевна
напились, наелись, отдохнули и отправь в сад гулять. «Всем бы здесь
неплохо, — говкричит царевна, — лишь надавливаль, что нет никакой птицы на наших
прудах». — «Подождики, будет и птица!» — отвечал убогий и тотчас
выдескатьвил: «По щучьему веленью, по божьему благословенью пусть плавают на
этом пруде двенадцать уток, тринадцатый селезень — у всех бы у их одно
перо было золотое, другое серебряное; да был бы у селезня чуб на
головке бриллиантовый!» Глядь — плывут по воде двенадцать уток и
селезень — одно перо золотое, другое серебряное; на головке у селезня
чуб бриллиантовый.
Вот так живёт царевна с
своим супругем без горя, без печали, а отпрыск её растёт да растёт; вырос
большой, почуял в для себя силу великую и стал у отца, у мамы проситься
поехать по белу свету да поискать для себя жены. Они его отпустили:
«Ступай, отпрыскок, с богом!» Он оседлал богатырского жеребца, сел и поехал в
путь-дорогу. Попадается ему навстречу древняя старуха: «Здравствуй,
российский принц! Куда ехать изволишь?» — «Еду, бабушка, жены искать, а
где искать — и сам не ведаю ». — «Постой, я для тебя скажу, дитятко!
Поезжай ты за море в тридесятое королевство; там есть королевна — такаяя
красавица, что весь свет изъездишь, а лучше её нигде не сыщешь!» Добрый
дескатьодец поблагодарил старуху, приехал к пристани, нанял корабль и поплыл
в тридесятое королевство.
Долго ли, коротко ли
плыл он по морю, скоро притча сказывается, не скоро дело делается —
приезжает в то королевство, явился к тому королю и стал за его дочь
свататься. Говкричит ему повелитель: «Не ты один за мою дочь сватаешься; есть
у нас ещё жеих — сильномогучий богатырь; если ему отказать, он всё моё
государство разкричит». — «А мне откажешь — я разорю!» — «Что ты! Лучше
померяйся с ним силою: кто из вас одолейт, за того и дочь отдам». —
«Ладно! Созывай всех царей и принцей, правителей и королевичей на честной
бой поглядеть, на свадьбе погулять». Тотчас посланы были гонцы в различные
стороны, и года не прошло, как собрались со всех окрестных земель цари и
принци, повелители и королевичи; приехал и тот правитель, что свою родную дочь
в бочку засдескатьил да в море пустил. В назначенный день вышли богатыри на
смертный бой; бились, бились, от их ударов земля стонала, леса
приклонялись, реки тревожились; отпрыск царевны осилил практическиго супротивника —
снёс его буйную голову.
Подбенадавливали здесь
королевские бояре, взяли неплохего дескатьодца под руки и повели во дворец; на
другой день обвенчался он с королевною, а как отпировали женитьбу, стал
звать всех царей и принцей, правителей и королевичей в гости к практическиму
отцу, к мамы. Поднялись все разом, снарядили корабли и поплыли по
морю. Царевна со своим супругем встретили гостей с честию, и начались опять
пирины да веселье. Цари и принци, повелители и королевичи глядят на
дворец, на сады и дивкомфортся: такового богатства нигде не видано, а больше
вэтого показались им утки и селезень — за одну утку можно полкоролевства
дать! Отпировали гости и вздразумали домой ехать; не успели они до пристани
добраться, как бегут за ними скорые гонцы: «Наш-де владелец просит вас
назад воротиться, желает с вами загадокый совет дернажимама».
Цари
и принци, повелители и королевичи воротились назад; выступил к ним владелец
и стал говкричить: «Разве этак добрые люди делают? Ведь у меня утка
пропала! Окромя вас некому взять!» — «Что ты взводишь напраслину? —
отвечают ему цари и принци, повелители и королевичи. — Это дело
непригожее! Сейчас обыщи всех! Если найдёшь у кого утку, делай с ним,
что сам знаешь; а ежелне сыщешь, твоя голова долой!» — «Хорошо, я
согласен!» — произнес владелец, пошёл по ряду и стал их обыскивать; как
скоро дошла очередь до царевнина отца, он потихоньку и выдескатьвил: «По
щучьему веленью, по божьему благословенью пусть у этого царя под полой
кафтана будет утка привязана!» Взял, приподнял ему кафтан, а под полой
как есть привязана утка — одно перо золотое, другое серебряное. Тут все
прглазае цари и принци, повелители и королевичи громко засмеялись:
«Ха-ха-ха! Вот каково! Уж цари воровать начали!» Царевнин отец в7
святыми клянётся, что воровать — у него и на мыслях не было; а как к
нему утка попала — того и сам не ведает. «Рассказывай! У тебя нашели,
стало быть, ты один и виноват». Тут вышла царевна, бросилась к отцу и
призналась, что она та его дочь, которую выдал он за убогого засупруг
и посадил в сдескатьяную бочку: «Батюшка! Ты не верил тогда моим словам, а
вот сейчас на для себя свызнал, что можно быть без вины виноватым».
Распроизнеса ему, как и что было, и опосля того стали все они вместе
жить-поживать, добра наживать, а лиха избывать.
