В горах, на горе, о беспутстве клиноктая,Сидела Измена худая и злая.
А рядом под вишней посиживала Любовь,
Рассветное золото в косы вплетая.
С утра, собирая плоды и коренья,
Они отдыхали у горных озер
И вечно велбесконечный спор -
С улыбкой одна, а другая с презреньем.
Одна говкричила: – На свете необходимы
Верность, порядочность и чистота.
Мы светлыми, неплохими быть должны:
В этом и – краса!
Другая кричала: – Пустые клинокты!
Да кто для тебя произнесет за это выручилибо?
Тут, право, от смеха порвут животы
Даже безмозглые рыбы!
Однажды таковой они подняли вопль,
Что в гневе пробудился косматый старик,
Великий колдун, раздражительный дед,
Проспавший в пещере три тысячи лет.
И рявкнул старик: – Это что за война?!
я вам покажу, как будить Колдуна!
Так вот, чтобы кончить все ваши раздорвеи,
я сплавлю вас вместе на все времена!
Схватил он Любовь колдовскою рукой,
Схватил он Измену рукой другой
И бросил в кувшин их, зеленый, как море,
А следом туда же – и удовлетворенность, и горе,
И верность, и злоба, доброту, и дурман,
И чистую правду, и подлый обман.
Едва он поставил кувшин на костер,
Дым взвился над лесом, как темный шатер, -
Все выше и выше, до горных вершин,
Старик с любопытством глядит на кувшин:
Когда переплавится все, перемобучается,
Какая же там чертовщина полобучается?
Кувшин остывает. Опыт готов.
По дну пробенадавливала трещина,
Затем он распался на сотку кусков,
И возникла Женщина.