Гл.2
Целый век – значительный срок – передавал люд из уст в уста исткричию топора Хорсом кованного. Целый век придразумывал люд сказы различные о диковинной силе данной металлической
штуковине. Коли самим богом ковался, то и силу от него был должен получить необыденную. Кто-то надразумал, что топором тем от 1-го взмаха можно дуб пополам
пересечь. Другой одарил его методностью десяток голов вражин различных зараз с плеч снести. Третий… Да что там! Хотя не видел никто топора того, а легенд породили в
достатке. Каждый наделил его тем, чего же более вэтого сам желал бы иметь. Сегодня драгоценный дар Хорса явиться был должен очам людским, Срок подошел. Оттого-то и кинул клич голова во все стороны для сбора желающих овладеть орудием сиим могучим, как и должено было поступить согласно зароку на топор наложенного Повелителем Нави,
упрятавшим топор от глаз людских на целый век. Объявиться топор был должен на том самом месте, где и исчез с глаз. Местом тем и была площадь городища, в центре особенным
каменьом, Хорсом поставленным, поклинокенная. Ровно в полдень увидят горожане и те, кто
явился силой помериться, чтобы именоваться владелецом топора, каков он. Чтобы люду удобнее было зреть, как поединщики будут ломать друг другу ребра, сколотили помост-площадку высотой уровня глаз самого низкого из супругиков. Никто не должон упустить время зреть на поединство супругей, силой и отвагой известных в краях различных. Не лишь поединщики прибыли из краев других. Вместе с ними торговцы пристроились. Удобно ведь, и защита рядом, и продуктец на большом скоплении люда быстрее сбыть можно, и на поединство глянуть не грех. Мужики ведь. Кто же пустит в дальнюю дорогу 1-го практическиго героя. Вокруг него повсевременно желающих дружбу водить куча. Они тоже с ним в
путь выслались, чтобы хвалиться позже перед родственниками и земляками, как налаживали боевой дух утомившисьшего в пути богатыря, как поддерживали его боевой
задор вопльами своими из толпы. Кто-то с собой и юнцов прихватил. Им скоро в супругики выпрогуливаетсяь, пущай поглядят, каковы они – богатыри истинные в деле. Пущай зажелайтся
им такими стать. Может, и прославят родителя практическиго, ну и жизнь иную сделать помогут. Богатырям заповсевременно при правителях почет. Им и еда повкуснее, и жилище покраше. А
уж об одеяниях да заслугах и разговору нет. Кто-то пешим ходом в городище явился. Коли путь не далек, почему не размяться на свежайшем воздухе. Многие же на жеребцах верхами и в повозках сидя прибыли. Пришлось на оеслице коновязи соорунажимама, чтобы не разгулялась скотина по полям да не изувечила посевы. К полудню не лишь площадь, да и все деревья и крыши изб, что по ее кругу стоят, людом забиты были. Те, кто в
поединках роль воспримет, у головы в избе от люда укрыты до поры. Нечего же зря
глазеть на их ранее положенного часа. Всяко бывает. Народ чужой пришел. Может, кто и порчу напустить наладит. Бепореженного, того и боги берегут.
Шумит люд, полудня ожидая. Кто-то об заклад бъет за практическиго избранника; кто-то спкричит о том, явится ли им топор, и каким он будет; кто-то продукт, из далеких краев
прихваченный, во всю глотку нахваливает позжеу, как нет такового нигде боле. Детвора все деревья вокруг площади облепила, о практическим щебечет, глотки надрывая, других перекричать древняясь. Такого шразуму здесь не слыхали ни в какие времена. Видать, и богам интерес явлен, отчего же это людишки там вопльом надрываются, покою не дают, их помдругая в спорах
собственных. Затихла природа, застылла. Даже лист на деревьях не шелохнется. А солнце к зениту таким броским катит, как будто должено подсветить небожителям зрелище их заинтересовавшее. В лучах солнечных, как будто в золотой реке, плещется изваяние Хорса, созданное когда-то ушедшими в другой мир умельцами из могучего же дуба и установленное на самом высоком месте, где каеде его и где несет ему верную службу с незапамятных времен ведун Осок. Ведун стоит на данный момент подле каменьа в ожидании возворота деяния рук
Хорсовых. Белое одеяние его и белоснежные же волосы на фоне темного камня вроде бы делют собой границу меж черным злом, созданным век назад, и светлой надеждой,
которая в этот момент легла на сердечко каждого, явившегося на площадь. Привыкший ко всяким оборотам и твердо уверенный, что все произойдет так, вроде было наречено, Осок чувствовал некое, ранее не ведомое ему волнение. Недолог срок и уж скоро тень, бросаемая каменьом на площадь, исчезнет совершенно. Наступит полдень. И тогда… Хотя и ведет Осок нередкие беседы с божеством, которому служит, то никак не идет в сопоставление с тем, что придется очевидно ощутить его практически ручное творение. Беседы то идут не наяву.
Мысленно вопросецы задает. Мысленно ответы получает. А здесь… Ему предстоит принять топор с каменьа, он вместе с городским головой будет вручать его наиболее достойному.
Знает, что выбор Хорсом изготовлен. Только не ведомо, как отнесется к профиналящему Повелитель Нави. Не устроит ли и на данный момент каверзы какой поперек зарока. Ожелезные богне
должны допустить такового. Не должны! А если увлекутся чем другим не узрят в необходимый момент чего же?
А тень все короче и короче. Совсем малая полосочка. Воздел Осок правую руку с посохом над головой. Затих люд на площади враз. Словно кто отрезал все звуки.
Казалось Осоку, что всем слышно, как бьется взволнованно в груди его сердечко. Нельзя чтоб слышали! Ведун права не имеет на сомировоззрение и волнение. Народ должен верить в силу и прозорливость его. На тон он и ведун.
