Воспоминания нахлынули как-то сами по для себя...
Она в одиночку растила свою единственную дочь. Муж оставил ее одну с маленьким комочком на руках, когда Валюшке чуток исполнилось три месяца. Он ушел. Ушел туда, куда ушли практически все тысячи его сослуживцев по той кошмарной кровавой войне. С той лишь различийей, что обретенные ранения и контузия, выбившие его из боевого перечня, не слету вычеркнули из перечня живых. Он возворотился. Он успел узреть дочь, понянчить ее. А позже… Остались на память три медали. Две «За боевые награди». И одна «За отвагу». Только-то и успел получить дескатьодой боец менее чем за два года пребывания на фронте. Ушел на войну, когда не стукнуло и семнадцати. Подделал как-то что-то. А подаренный природой рост под два метра подговорил его совершеннолетие. Расстались, когда ему было лишь 20.
На день рождения дочери, ей стукнуло уже 20 четыре. Она была старше практическиго жена. Рост в метр 5десят делал ее на внешний вид дескатьоденькой девчушкой. Муж, Володя, нередко шутил: «Маленькая собачка повсевременно щенок. Ты у меня, Томик, повсевременно девочкой будешь». Возможно, так бы и было, как он желал, ежели бы…
- Мама. Володя попросил, чтобы завтра я пришла с паспортом. Не усвою, для чего же ему мой паспорт понеобходимобился. – Хитро улыбаясь, дочка смотрела на нее озорными глазами.
- Тебе не понятно?
- Нет, мама.
- Не смейся! В ЗАГС поведет. Заявление подавать. – Непонятный коктейль из 2-ух противоположных чувств, радости за надвигающееся событие и горечи расставания с дочерью, которая повсевременно была рядом 20 два года, щемящее заполз в душу и заставил заплакать.
- Что ты, мама? – Взтревожилась Валюшка.
- Не спешите ли? Вэтого-то три месяца знакомы. А встречались сколько раз? Десяток хоть наберется? Вроде, как и согласия моего не спрашивал.
- Спросит. Обязательно спросит. Ты же не будешь возранажимама. Сама говкричила, что парень жестокый. Он со срочной службы на флоте кандидатом в партию возворотился. Уже в челены приняли. Я, все-же, секретарь комсодескатььской организации 1-го из больших в городе компаний. Стыдно нам благословения просить. А согласия непременно спросит.
- Когда?
- А на данный момент! – Донеслось от дверей глас Валюшкдругого жеиха. – Двери на распашку. Поди, зима у ворот. Не май.
- Проходи, гость дорогой. Чего же ты временне нашел с будущей тещей поладить и согласия на женитьбу спросить?
- Тамара Павловна! На колени встану! – Счастливая улыбка озаряла повсевременно жестокое лицо Володи.
- На коленне надо. А вот прощения попроси.
- Не виноваты мы! Любовь, окаянная! – Володя скрестил руки на груди и склонился вперед. – Простите нас, теща будущая! Мы Вас за это на золотую женитьбу пригласим самой первой!
- Простила уже! – Рассмеялась Тамара Павловна. – Чай пить будем. Должен же ты знать, как твоя будущая теща встречать тебя будет. Вдруг не понравится. Тогну и на первую годовщину не позовешь. Своим старикам произнес уже?
- Нет. Завтра объявим. Я - супругчина. Решения принимама сам должен. – Ответил Володя.
- А не обидятся?
- Нет. Я же самый младший. Любигоник их. Послевоенный подарочек. Поймут и простят. Главное, что Вы, Тамара Павловна простили. Тогда уж проглядите, чтобы Валя завтра не проспала. Нам поранее бы заявления подать. Чтобы на душе расслабленно было. Вдруг дочь ваша опосля обеда передразумает.
Так в их с дочерью жизнь вошел новейший Володя. Зять.
…Долгие годы в государстве, полуразрушенной войной, жить было не просто тяжело, а необычайно тяжело. Работы было много. Но мало можно было заработать мамы-вдове с грудным ребенком на руках, когда рассчитывать можно было лишь на себя.
Одиннадцать лет скитаний по квартирам, пока не получила свой «угол» в маленьком бараке на четыре семь . Работа в две смены, когда ей, как вдове погибшего, удалось устроить дочь в детский сад. Все это легло на хрупкие пвылечивай. Но не сломало. Наперекор всему она осталась веселой, жизнеотрадной и оптимистичной.
Слава Богу, с зятем подфартило. Относился как к родной мамы. Да и звал матушкой. С первых же дней опосля женитьбы. И предки его никак не чурались. Все сложилось как-то неплохо и гладко. Аж не верилось, что так быть может с ранее незнакомыми людьми. Может быть, за все прошедшее компенсация выпрогуливалсяа.
Молодые пока без практическиго жилища. Живут с Володдругими родителями. А у нее нередко гостят по нескольку дней. Вот где удовлетворенность! Можда и поговкричить обо всем, и с внучкой поговорить подольше. Заодно побаловать всякими заблаговременно приготовленными лакомствами и подарками.
Не больно-то дескатьодые предки сами дозволить могут. Да и Володины отец с мамой на одну пенсию живут. Обоим за 70 перевалило.
Еще и в институты поступать отважились. Учатся. А это – какие расходы! Володин инстиздесь вообще в другом городе. И на гостиницу необходимо, и на прокорм. Сами попросить что-или постесняются. Вот и хитрит. То продукты какие «вариантно» достанет и завезет. То денежек, «внучке на подарки». То самим дескатьодым родителям подарочек сделает.
Зять ее матушкой именует. Относится, как родной отпрыск. Она его тоже крепко полюбила. Понадавливалуй, с Валюшкой вровень. Может лишь чуток-чуток различийа. Может, нет совершенно. Внучку-то уж точно больше всех любит.
- Володю в другое место переводят. В Среднюю Азию. Переедешь к нам? – Как-то спросила Валентина.
Внучка уже 6-ой класс оканчивала. Теперь еще у нее и внук был. Двухлетний Володька. Чего спрашивать? Куда же она без их?
Спустя год, который прожила на одих нервах в ожидании писем и телефонных звонков, вместе с овдовевшей мамой зятя, переселилась в город, где жили их дети и внуки. Зять с дочерью квартирину им купили на двоих. Сами и ремонт сделали. Все было неплохо. Главное – все вместе. Сватье на тот момент уже за во70 перевалило. Помогала, чем могла. Присматривала за ней. Дети и внуки в всякую вольную минутку их навещали. Понадавливалуй, самый отрадный период в жизни ее. Володя и Валюшка при долженостях. Зарплата высокая. Машину купили. Дачку строить взялись. Десять лет пробенадавливали, пглазатай в одих радостях. И здесь… Девяносто 3-ий год. Нужно возвращаться в ставшую отдельным государством Россию.
Продали все: обе квартирины, дачу, машинку… Все. Вплоть до бытовой техники и Володя, уложив «древесные» в мешок, отбыл в осеннюю пору в Россию в поисках пристанища и быть можетсти обмена средств, которые были настоящими лишь до 1 января. Полгода прожили на съемной квартире. Жили за пенсии. Еще за Валюшкину зарплату, с которой каждый раз припрогуливалсяось делать переводы Володе, чтобы было на что жить ему там, в непонятности.
Работу Володя нашел, квартирку однокомнатную снял. Только средства поменяли ему аж в апреле. По письму из администрации Ельцина. Кто-то в банке чинил препоны. Отчего же и почему, позже вызнала, когда в мае Володя привез их всех к новенькому месту жительства. Привез всех. Даже домашнего любимца – дога тигрового окраса. Он у их был фаворитом всяких выставок. Вся грудь в медалях.
Еще полгода ютились в 2-ух маленьких квартирках в различных концах города. В одной две бабушки с внуками. В другой Володя с Валей. Зять с дочерью купили дом недостроенный и сейчас старались до зимы сделать его годным для проживания. Чтобы всем вместе быть. К осени переехали в новое жилище. Соседи все восхищались: как это в одном доме свекровь и теща? Отвечала: «Привыкли практически за четверть века. Чего делить-то? Общие дети, общие внуки». Мало кто верил, что уживутся длительное время. Оказывается, в этих местах такое не принято.
Ужились. Ни еддругой ссоры. Все 5 лет, пока не проводила сватью в опослядний путь…
У самой здорвеевья никакого не стало. Спасибо детям, морокятся от всей души. Сами уже за серебряную женитьбу перескочили. Дай им Бог! Особенно зятю… Да что там! Сыну моему! Давно уже таким его считает.
Сколько пережито вместе. А что впереди ждет, время покажет…
Сон все не шел. Что-то тяжелое навалилось на грудь. Стало тяжело дышать. Зажелалось закричать, позвать на помощь, но...
