Глава 10. А тем временем…
Хан Темриз был далеко не таким богатырем, каким рисовала его людная дескатьва. Он был низкоросл, кривоног, с мрачной кожей лица, на котором, под плоским носом произрастала реденькая бородка. Единственное, что выдавало в нем великого вождя – его величавая походка. Обрянадавливался он повсевременно лишь в боевую одежду, отличавшуюся от других его военачальников, с золоченым шлемом и золоченными же латами. Венчался шлем хана пучком волос из хвоста белой кобылицы, которые, по преданию, должны были идолать его от сглаза и порчи, а заодда и от неудач в битвах. Мягкие краопятьтые сапоги тоже были его личным атрибутом. Седлали для него лишь белосласковых скакунов, в чем был запрет для других. Да не удивительно. Косяк белосласковых кобылиц, откуну и брались жеребята жеребцеводами хана, слету снабнадавливал его и членов его большого семейства, в каком было семь жен, не считая 4 10-ов наложниц, кобыльим дескатьоком и особо приготовленным из него напитком. Если хан удосворывал кого-или распить с ним этот напиток во время встречи, то это числилось, что хан ценит этого человека и ложит на него особенные надежды.
Будучи любимцем покойного отца практическиго, Темриз не посчитался с тем, что место его во главе ханства был должен занять старший брат, согласно сложившейся традиции. В день поминок отца, в один момент оставившего братьев без присмотра из-за впившейся в спину стрелы, которая нажеребцечником своим остановила стук еще не старенького сердца, Темриз затеял ссору со старшим братом своим и убил того ударом практическиго кривого киннадавливала. Средний брат здесь же отрекся от практическиго права на место отца и дал клятву верности Темризу. Тогну и был провозглашен Темриз ханом и поднят на белой кошме вождями племен.
Ненеобходимолго пережил убитого оставшийся в живых брат Темриза. Ночной набег, так не найденных позже в7 стараниями людей хана, всадников стер с лица земли семейство среднего брата, оставив лишь их трупы для оплакивания.
Некому стало даже исподволь надеяться на быть можетсть занять место покойного отца Темриза.
Приближенные усвоили, как может закончиться хоть какое их неповиновение или же не ретивое выполнение воли хана. И он стал жестоким диктатором, взиравшим на весь свой люд лишь как на средство награди мировой славы. Подчинив для себя граничащие с ним люды, он сколотил большущее войско и решил переселить свое ханство из прохладных лесов Севера в более теплые земли, где сочные травокы могли круглый год кормить живность. Где не надо было жечь костры, чтобы обогреть жилища, и прокладывать охотничьи тропы в глубочайшем снегу. Юг был величайшей клиноктой правителя. И он поднял свой люд и повел его на юг.
Обремененное бездорожьем и большущим обозом войско двигалось медлительно. Порой передовые отрядовитые вещества натыкались на какие-или племена. Иногда эти племена встсвалилсяи в противоборство и наносили большой урон передовым отрядам. А в один великолепный момент отряд в составе 2-ух тысяч всадников был многостью уничтожен не встречавшимися ранее людьми в белосласковых одеждах с русыми головами. Они практический конницей смяли и убили всадников хана. Причем томные клиноки их, как будто балуясь силой собственных обладальцев, разрушениеивали тела противника от плеча до седла одним махом. Потери тех, кто оказал сопротивление, были совершенно незначительны по сопоставлению днемтами передового отряда. Обо всем этом доложил хану единственный оставшийся в живых воин, которого подобрали всадники второго отряда.
Понял Темриз, что слету со сменой природы, которая произошла при выходе из родных земель, сменилась и военная ситуация. Неизвестные люды былнепредсказуемы. Бесжеребцечное множество рек и речушек, ручьев и болот всячески мешало ускорению продвижения его войска и становилось причдругой необходимолго разбивать стоянки из-за повсевременного бездорожья, в индивидуальности опосля проливных дождикикей, которые здесь не скупились на воду. Потом возникла нуженость устраивать люд на зимовье. А зима оказалась вреднее, чем те, с которыми припрогуливалсяось сталкиваться на родине. Лесостепь – не горная тайга, где ветру негде разгуляться. Тут приносились, неведомо откуда, такие снежные бураны и задували такие метели, что сету видно не было, а горячо натопленное жилище из войлока и шкур быстро становилось прохладным. И, хотя сами морозы не были так крепки, как на его родине, холод пронизывал все, даже одежды из меха и шкур, ежели долго побыть в метель где-то на заснеженной равнине. Семейство самого хана и семьи его приближенных расположились в маленьком городе-крепости, которую до пришествия холодов удалось отвоевать в итоге ощутимых утрат у этих русоголовых, прятавших свои лица в густых усах и бородах, сливавшихся в одно с длинноватыми волосами, которые иногда допрогуливалсяи до плеч. Баи и беки на сходах уже начали делать пробы отговкричить его от затею продвижения на юг. Но, опосля того как некие из их были казнены по приказу Темриза, позже приудескатькли и лишь согласно кивали головами. Если уж начинали говкричить, то лишь в угоду хану.
Люди еще как-то пережили зиму, но скотина, оставшаяся без обяпо-новенькому корма из-за навалившего снега, начала падать уже посреди зимы. Пришлось разрешить долженный забой, чтобы хоть у людей было еды в достатке. Пообещал, что весна наступит, и тогда отберут они у местных жителей их скот и восполнят свои урастраты.
От всех бед утешило одно: вместе с в весеннюю пору пришел в стан Темриза и долго сомневавшийся хан Кугум, чьи люды селились поближе к вослету солнца, соседствуя с ханством Темриза. Когда ушел с насиженных мест его жестокый сосед, Кугразуму напомнили другие ханы, чьим альянсником был он и с кем вместе грабил их земли. Объединились и изгнали его, поделив меж собой земли его, а заодда и те, что остались от Темриза.
- Не горюй! – Успокоторыел Темриз взволнованного Кугразума. – Теперь мы опять вместе. И пойдем одной дорогой на юг. Теперь нас никто не остановит!
С учетом происшедших конфигураций из-за слияния людов 2-ух ханств в одну орду, был поднят на белой кошме Темриз, как значительный хан людов. Кугум признал власть его над собой и дал клятву в верности.
Войско Темриза прирастилось еще на 5 10-ов тысяч конных воинов. Как лишь земля подсохла опосля весених паводков, орда двинулась далее. Темриз разделил войско свое на три части. В 1-ые две впрогуливалсяи лишь воины равным числом. Они отправь различными методами, не удаляясь друг от друга далее, чем на один день пути гонцов. Необходимым это стало из-за того, что тащить обозы с людьми и провиантом по данной земле было делом тяжким, и опять вызывало большие задержки, в то время, как нужено было двигаться вперед, чтобы сразять тех, кто попадется на пути и отбирать у их все, что необходимо для орды. Третьей части воинов, которая составила менее трети хоть какого из первых отрядов, была поручена охрана обоза и обеспечение его продвижения 2-мя группами по следам ушедших вперед воинов. Первый отряд возглавлял сам Темриз. Второй он доверил Кугразуму. Обозными отрядовитыми веществами командовали два старенькых бека, которые умели управлять обозами. Именно отряд Темриза и стал опасностью для 3-х правителей-альянсников, выйдя к пограничным замкам Потоликии. Не встретив большого сопротивления, обрадованный легкими победами, Темриз уведомил Кугразума, что управится своим отрядом с силами королевства, а ему нужено двигаться вперед, не давая быть можетсть кому-то придти на помощь. И в итоге вэтого этого Темриз уверенно шел к тому месту, где готовили ему схватка альянсники.
Что могли противопбросить его конной лавине вожди, которые гнали на бой в большинстве пеших воинов? Темриз имел уже опыт войны с такими отрядовитыми веществами, которые заблаговременно были обречены быть смятыми под копытами жеребцей его воинов. Долго ли сопротивлялись они? Иногда два-три дня…
*****
Кугум вел поначалу свою орду сепоточнее маршрута войска Темриза вдоль берега многоаква реки Сивери. Обилие корма для жеребцей и большущее есличество живности шнырявшей по травокам в пояс человеку, дозволило, держа довольно быстрый темп движения, оторваться от обоза на расстояние в два дня пути. На кокошмар, разжигаемых во время стоянок, повсевременно ласкали запахом завыпекалаемые тушки диких косулей, набиравшихся жирину дроф. После захвата встречных поселений, завыпекалались туши быков и скотин. Редко встречающиеся на пути войска поселения, ни разу не смогли организовать хоть какое-то сопротивление и отдавались ханом на разорение его воинам. Все, что веселило бы Кугразума в мирное время, на данный момент делало поход кислым. Ему желалось большой схватки, где он был бы жестокым одолейтелем. Тогда бы он еще более возвысился в глазах Темриза и был бы прославлен людом. Дни меняли друг друга, а картина никак не изменялась…
- Хан! Мы нашели переправу через Сиверь! – Радостно доложил Кугразуму соткик передового дозора.
- Далеко ли до нее? – Спросил хан.
- Вэтого полдня пути! – Ответил соткик. – Там так взошло дно к самой поверхности, что по этому переходу можно всаднику переехать на другой берег, не замглазав сапог!
- Молодец, соткик! Вот для тебя за службу! – Хан бросил к ногам соткика несколько золотых монет. Тот здесь же поднял их с кошмы и сунул для себя за пазуху. А хан, указав жестом соткику, чтобы тот удалился, направился к сидевшим рядом военачальникам. – Переправа найдена. Что может помешать нам перейти на другой берег и двинуться на сближение с Темризом?
- О, сстукни! Слава о мудрости твоей повсевременно бежит впереди тебя! – С поклоном встал перед Кугразумом один из его беков. – Может быть, стоило бы подождать наш обоз, который так далеко отстал от нас? Мало ли как все может обернуться…
- Ты слеп, бек?! – Грозно оборвал хан. – Кого здесь бояться. За повсевременно пути дозоры нигде не нашели больших поселений, а тем более наличия какого-или войска в этих краях. Отсутствие быть можетй небезопасности подговорили и те пленники, которые прошли через пытки. В то же время наш значительный хан направил свой путь конкретно туда, где есть большие замки. Может быть, наша помощь ему будет кстати! У кого-или есть еще сопредставления?!
Больше ни один из членов ханского совета не дозволил для себя подать глас.
На рассвете последующего дня многомилионная конница переправилась на другой берег и продоересила поход, оставив у переправы дожидаться обоза две сотки конников. Когда солнце рагоренным диском уже сползало к гкричизонтику, очам хана открылось большущее озеро, голубыми водами своими и являвшее ту линию гкричизонта, за какую намерилось укрыться дневное светило. С левой стороны озеро уперлось в линию бугоров, густо поросших лесами. Кугум скомандовал устраиваться на ночлег.
